Это второй по величине и значимости  Музей страны после Афинского и один из вамых интересных музеев в мире, где выставлены великолепные артефакты – доказательства величия древней Минойской цивилизации: ритоны в виде бычьей головы и в виде головы львицы, золотые печати, подвески, ожерелья, великолепная керамика эпохи неолита, эпохи бронзы, геометрическиго и  архаического периодов, известный на весь мир Фестский диск, образцы линейного письма А и В, статуэтки Богинь со змеями, богатейшие нумизматические коллекции, мраморные  греческие и римские статуи и потрясающие по красоте и технике исполнения оригиналы  минойских фресок.

  "Каждый день приносили царские отроки в покои посла дары Кефтийского царя царю Египта. В этот день принесли двенадцать глиняных сосудов. чудесно расписанных, стройных, как тела прекрасных девушек, тонких,  как яичная скорлупа.

Юти, художник, начальник царских зодчих, живописцев и ваятелей, посланный царем Египта вместе Тутою для приглашения кефтийских мастеров, постучал косточкой среднего пальца о стенку одного из сосудов. Она зазвенела, как стеклянная.

- А ведь у нас так тонко бы не сдалали! - восхитился Тута...

...Когда маленькая, сильная и умная ручка его - есть ум в руке художника - прикасалась к нежным выпуклостям глины, как бы живого тела, сморщенное, почернелое от солнца, как у старого каменщика, лицо его еще больше морщилось от странного чувства, болезненно - сладкого.  "Нет  ничего на свете, кроме Египта", - думал он всю жизнь, думали отцы его, и вот вдруг понял, что есть еще что - то.

  На одном из сосудов изображены были стебли болотной осоки так живо, что казалось, видно, как под ветром колышутся, слышно, как шелестят.

 - А это что? - указал Тута на темную, над стеблями, волнистую черту.

 - Облака, - объяснил художник.

Тута удивился: изобразить, остановить летящее облако за тысячи лет египетской живописи никогда никому не приходило в голову.

А лицо Юти сморщилось еще болезненнее. Умом не понимал он, но сердцем чувствовал, что, может быть, одной этой волнистой черты, одного летящего облака довольно, чтобы разрушить вечные граниты Египта. Вечное разрушить, увековечить мгновенное, остановить летящее - вот чего хотят эти беззаконники.

...А на других сосудах изображена была таинственная жизнь морского дна: между ноздреватыми камнями и кораллами дельфины зелено - лазурные; сетка для ловли пурпуроносных раковин; спрут - осьминог, толстобрюхий, извивающий желто - слизистые, розово - пупырчатые щупальца; стаи летучиз рыб, над водою, как птицы, порхающих. И опять - так живо всё, что казалось, слышно, как волны шумят, водоросли пахнут устрично - солёной свежестью.

- Nefert, nefert! Прелесть, прелесть! - восхищался Тута..."

Из книги Дмитрия Мережковского "Рождение Богов или Тутанхамон на Крите"